Когда-то попался мне в руки фильм «Охота Ханта». Очень посредственный фильм, снятый в худших традициях принципа политкорректности. Хороший парень (Ричард Гир) спасает мир и демократию от очередного монстра – военного преступника, скрывающегося на территории Сербии. Последний персонаж, кстати, очень напоминает внешним обликом Радована Караджича, только по-дебильнее немного, этой чертой он, скорее, похож на Буша-младшего. Но фильм запомнился не абсурдным симбиозом, а тем, что подарил мне мечту. Мечту не о том, чтобы поймать Караджича или, не дай Бог, Буша-младшего.
В фильме простой американский парень Ричард Гир приезжает в маленькую сербскую деревушку, затерянную в горах не то Боснии, не то Сербии, заходит в кабак, где мрачные, опухшие от тоталитаризма сербы потягивают свои дикие славянские напитки и откровенно враждебно общаются с представителем демократического мира. Пафос этого сюжета заставил не только усомниться в реальности отображаемого на экране, но более того, заставил меня захотеть окунуться самому в атмосферу кабака в Богом забытой горной деревушке, побывать здесь желанным гостем. Захотелось посидеть среди этих людей, пообщаться с ними, выпить раки, повеселиться. Такая вот незатейливая мечта засела у меня в глубине мозга или сердца (где обычно прячутся мечты?). Иногда о себе напоминала, но, по большей части, сидела незаметно в своем углу и настолько тихо, что в походе 2009 года я ее и не пытался осуществить.
И вот сентябрь 2010. День, полный впечатлений, подходит к концу. Позади остались Вышеград со своим мостом, изнурительный подъем на перевал, общение с водителем лесовоза. С неба льет, громыхает гром, сверкают молнии. Мы с Русланом на спуске в сторону городка Рогатица. Небо заволокло непроницаемыми черными тучами. В свете молний склоны гор выглядят сказочными великанами. Потоки воды сверху, брызги из-под колес, потоки воды по шлему, очкам и одежде. Все прелести езды под дождем.
Спуск и ливень продолжились и в самой Рогатице. У первого же кабака у дороги оставляем велики и заходим в тепло. Здесь я сразу почувствовал себя героем фильма, но не того, с Ричардом Гиром в главной роли, а фильма, где действие происходит в захолустном американском городке. Знаете, есть такое голливудское клише: заходит белый парень в нигерский бар, замолкает музыка, все посетители оборачиваются и провожают вошедшего молчаливыми взглядами. Нет, это конечно, был не нигерский бар, но мы были двумя белыми воронами, оставляющими за собой мокрый след от воды, стекающей тонкими струйками с велоодежды.
Первый шок от нашего появления прошел, посетители отвернулись и занялись своими делами. Мы, как ни в чем не бывало, сели за свободный столик, заказали у подошедшего официанта салат и мясо, а также две стопки раки. Еду принесли быстро. За обычным разговором, делясь свежими впечатлениями, замечаем пристальное внимание к себе людей, сидящих за соседним столиком. «Русы,» - заявляет один из них и вопросительно смотрит на нас, мы киваем.
Мужики радуются, говорят, что сразу видно, что мы русские по тому, как пьем ракию. Заказывают у официанта ракию для нас, рассказывают о русских добровольцах, воевавших в этих местах (эту историю мы слышим уже в третий раз за последние два дня), знакомят с ветераном последней войны, расспрашивают нас о России и велосипедах, постепенно втягивая в дискуссию других завсегдатаев кабака.
Вот заходит новый посетитель, ему сразу кричат: «Ратко, угадай, откуда наши друзья?»
«Не знаю».
«Из России!»
«Не верю».
Мужики обращаются к нам: «Покажите, как вы пьете ракию».
И к официанту: «Неси еще нашим друзьям».
Мне кажется, что мы были не только первыми русскими после тех легендарных добровольцев, но и единственными велотуристами за все время существования этого кабака. Приятно быть в центре всеобщего внимания. Ветеран войны рассказывает мерзкую историю о том, как он и его сосед-мусульманин несколько недель охотились друг за другом, пока один из них не был убит. Мужик, сидящий в одиночестве, говорит, что в Рогатице всего один отель и он очень дорогой, зато есть некий Йовчич, он сдает апартаменты за гроши. С другой стороны мы слышим снова: «Неси еще нашим друзьям». Самый молодой паренек из компании мужиков за соседним столом, рассказывает, отхлебывая из бокала с пивом, что работы здесь мало, он сам работает лесорубом, а его безработный отец – тот самый кровожадный ветеран войны с непонятной символикой на камуфляжной куртке. Официант приносит нам еще и говорит, что сегодня пятница, приходите, друзья, в ночной клуб, я сам после работы буду там отвисать. Голова кругом идет от всей этой лавины информации, ракии, расспросов и лингвистических головоломок.
Прощаемся с новыми друзьями, расплачиваемся с официантом, который берет с нас слово встретиться в ночном клубе. Молодой лесоруб вызывается проводить нас к Йовчичу, садится за руль своего автомобиля с тем, чтобы мы катили за ним. Задаем вопрос по поводу пьянства за рулем, слышим в ответ: «Это мой город». Что ж, еще один местный вариант нашего «мне все пох», только и всего.
Йовчич живет в панельной четырехэтажке, имеет отдельный вход в свое жилье. Первый этаж занимает гараж с подсобными помещениями, второй и третий этажи занимает Йовчич с семьей, а на четвертом располагаются апартаменты со своим отдельным санузлом. Йовчич несколько опешил от вида пьяной и мокрой компании, которая заявилась к нему на ночь глядя, но виду не подал. Велосипеды расположили в гараже, а их владельцев отправили на четвертый этаж – поспать пару часов перед походом в ночной клуб. Лесоруб с чувством выполненного долга отправился по своим лесорубным делам.
Проснулись с ощущением, что все проспали, но выйдя на улицу, поняли, что это не так. Город Рогатица вытянут вдоль сараевской трассы, она же и является его главной улицей, перпендикулярно от которой расходятся лишь небольшие проулки. Так вот, вечерний город был довольно пуст и лишь по этим проулкам и главной улице города отдельные парочки и небольшие группы хорошо одетых молодых людей стекались к центру города, в ночной клуб, расположенный на первом этаже единственного в городе отеля. Так что нам даже не пришлось ничего искать, просто пошли туда, куда и все.
В клубе охранник сразу спросил, откуда мы и какой веры. Узнав, что из России, сразу угостил двумя бутылками пива. Начало хорошее. В клубе несколько десятков высоких столиков, барная стойка, танцпол. Стоим за столиком, пьем пиво по цене, кстати, 3 КМ (1,5 евро) за бутылку, и это в ночном клубе! Смотрим, как местные веселятся, радуемся за них. Я погружаюсь в свою бесконечную думу о судьбе Балкан. В результате гражданской войны 1992-1995 годов, страна превратилась официально в «мягкую» конфедерацию, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Фактически страна состоит из двух отдельных государств, жители которых, мягко говоря, недолюбливают соседей. Мы находились в тот момент на территории Республики Сербской – той республики, которую в настоящий момент населяли православные сербы, а из мусульман, живших здесь до войны, почти никого не осталось, все бежали в более безопасные для них места. Не беря во внимание политические и нравственные аспекты проблемы, попивая пиво, я постарался сосредоточиться на том, что в результате всего этого получилось, как живут сегодня эти люди, что с ними происходит. Веселье было в самом разгаре, люди приветствовали друг друга, махали руками, завидев знакомых, обнимались. Словом, все как в обычных европейских городах. Я смотрел на этих людей и понимал, что вот выгнали они отсюда мусульман и как бы ни было это нехорошо, а вот сняли напряженность в отдельно взятом городе и теперь здесь безопасно, вот они и радуются, веселятся, обнимаются. Следует отметить, что городок имеет население тысяч пятнадцать от силы, а большинство присутствующих в клубе людей – студенческой среды и одеты очень неплохо. Я попробовал представить себе наш провинциальный городок, например, Приозерск, в котором люди бы так одевались, и не смог. Да, я приятно удивлен, Босния – это, оказывается Европа.
В центре зала появилось какое-то шевеление не в такт музыке, два-три официанта с разных концов зала сразу кинулись туда, за ними охранники. Людская масса в центре зала начала густеть, а на периферии разжижаться. Три девушки за соседним с нами столиком как-то занервничали, похватали свои сумочки и растворились в толпе. Послышался звон стекла и треск ломаемой мебели. Густота в центре зала очень быстро превратилась в ком из человеческих тел, стремительно перемещающийся к выходу. Когда я осознал, что это банальная драка, в которую вовлечены большинство посетителей и почти все присутствующие охранники и официанты, в зале осталась только десятая часть отдыхающих, стеклянные двери оказались полностью вынесены, а разборка продолжалась уже на улице с участием полиции.
В опустевшем клубе нас сразу же нашел наш друг, официант из давешнего кабака, и затащил за свой стол, где стояли уже порядком набравшиеся «други» нашего друга. Рассказали, как начался конфликт. Кто-то из посетителей, вероятно нетрезвый, начал откровенно мусорить вокруг себя. Официант сделал ему замечание, в ответ получил по морде. За официанта вступился другой официант, а за нетрезвого – другой нетрезвый. И пошло-поехало, дальше вы знаете. Да уж, это все-таки не Европа, на Приозерск похоже больше.
Вечер закончился тем, что наш нетрезвый друг подвез нас до нашего апартамента, в свое оправдание он тоже сказал что-то типа того, что в этом городе ему можно.
Ночью не спалось и я отправился побродить по городу. На улицах уже было совсем пусто, только полицейская машина пару раз проехала мимо. На третий раз стражи порядка решили-таки познакомиться со мной поближе. Я объяснил, что остановился в апартаментах у Йовчича и паспорт мой находится там же. Поверили, видимо я не вызывал подозрений, говорил четко и ясно, хоть и на незнаком наречии.
Сбылась еще одна мечта идиота, побывал он на нудистском острове Ада-Бояна. Помнится, когда мы въехали в Черногорию, где-то на берегу Которской бухты один человек в майке и плавках грозно кричал нам, размахивая удостоверением полицейского: «Нэма нудыстычка плажа!» Я тогда немного расстроился и даже не стал купаться. Теперь же пришла очередь Руслана расстраиваться: охранник на пляже коротким жестом показал ему, что нужно снимать плавки.
Весь день мы коматозились сначала на Великом пляже, а затем на Ада-Бояне. Здесь посидели, там поплескались. Я прошел нагишом всё морское побережье острова два раза, это примерно 6 км. Такая вот развлекуха, идешь под жарким солнцем, продуваемый ветром по безжизненному пляжу у самой кромки воды и прикрыться тебе нечем. Попрыгали на волнах, затем плотный обед в ресторане. Вобщем, в тот день было не до педалирования. Проехали за день немногим более 30 км, темнота застала как всегда врасплох, поэтому без провизии и какой-либо гастрономической перспективы остановились под вечер на полянке на берегу реки Ады недалеко от черногорской деревушки. Место замечательное — тихо, спокойно, много пресной воды, а противоположный берег, до которого не более 60 метров — это уже Албания, странная и манящая неизвестностью страна. Съезд к берегу реки проходил по узкой грунтовой дороге, по которой местные жители гоняют скот на выпас. Ветви деревьев и кустов склоняются над дорогой, местами почти смыкаются, мешая движению. У Руслана случился прокол, в связи с чем он остался ставить лагерь и клеить камеру, а я, сбросив рюкзак, отправился в деревню поискать чего-нибудь вкусного.
В наступающей темноте педалировалось весело и легко, я узнал, что ни в этой, ни в соседней деревне ничего не купить, зато где-то в горах есть такая белая куча, в которой живет мужик, делающий очень доброе вино. Я очень долго колесил, пока его нашел. Купил полтора литра отличного молодого вина, еще двумя бокалами он угостил меня пока мы с ним беседовали на террасе. К сожалению, кроме вина ничего добыть не удалось. Изможденный блужданием по горам, я решил не ехать в Улцинь, до которого оставалось километров десять, а вернулся к голодному Руслану. Полтора литра вина в одно мгновение наполнили желудки, но не смогли насытить голодных путников и мне пришлось-таки отправиться в Улцинь за провизией. Стоит ли говорить, что помимо твердой пищи было закуплено еще и немало прекрасного черногорского вина, чтобы в третий раз уже не ездить, ведь всего к тому времени я намотал по ночным дорогам уже 40 км — больше, чем за весь день.
Пир у костра на берегу реки находился в пиковой стадии, когда на реке послышался звук мотора и нашу поляну осветил мощный прожектор. Два пограничника сошли на берег с причалившего катера, покрутили в руках наши паспорта, сделали вид, что не поняли нашего приглашения присоединиться к трапезе, объяснили, что здесь граница, а вот там вон — Албания, ну вобщем, находиться, а тем более стоять с палаткой здесь нельзя, не рекомендуется. Позвонили кому-то, чего-то спросили, еще раз осветили прожектором нашу полянку, палатку, рюкзаки и велосипеды, настоятельно порекомендовали утром лагерь свернуть и отчалили по своим пограничным делам. И всё. Честно говоря, имея опыт общения с советскими и российскими пограничниками, я был немало удивлён. Тем временем наш банкет продолжился, я находился в хорошем расположении духа и даже не захотел отправляться в палатку, так и уснул на коврике у догорающего костра под черногорским небом, усеянным звездами.
Проснувшись утром, я вспомнил, как в Питере после проведения всех ремонтных и профилактических работ с моим велосипедом, ВелоЮра сказал мне: «Теперь я уверен, что ничего с тобой не случится, только вот покрышки я бы поменял. Знаешь, там на юге бывают такие места, где на дорогах всякие растения, колючки...» Я верю Юре, его опыту и интуиции, поэтому купил покрыхи, но вот поставить их не успел или поленился, что теперь уже не важно. Я надеялся, что нам не придется кататься по таким вот лесным дорогам, но ночью я получается пять раз проехал по дорожке с камнями и колючками. Колеса оказались спущены, а осмотр выявил три прокола.
После ночного катания и возлияния всё делалось очень медлено, а тут еще и камеры клеить пришлось. Руслану повезло: пока я возился с велосипедом, он валялся на полянке в полудреме. Сборы затянулись и к нам опять подплыли два пограничника на точно таком же катере, что и ночью. Попросили документы. Мы сказали, что документы у нас уже проверяли, кому надо звонили, мы знаем о близости Албании и нежелательности нахождения в этом месте. Мы закончим ремонт и сразу уберемся отсюда, а вина больше нет, надо было ночью приходить. Погранцы даже не стали смотреть наши паспорта, развернулись и уехали.
«Мы въехали в очень странную страну в еще более странной компании», — так прокомментировал Руслан следующее наше приключение. Я использовал бы лучше одну из поговорок: «Беда никогда не приходит одна, у дураков мысли сходятся, противоположности притягиваются». Каким-то образом нужно объяснить то, что на границе Черногории и Албании приключения посыпались на нас одно за другим. Ну, например так, что приключения легко находят двух парней, если они вдали от дома немного переберут...
Камеры заклеены, поляна на берегу Бояны осталась позади. Мы бодро, насколько это возможно под лучами палящего солнца и с похмелья, педалируем в горку. На перекрестке дорог останавливаемся у магазинчика для закупки воды и провианта. Заодно узнаем у местных албанцев несколько албанских слов, ведь через пару десятков километров предстоит въехать в Албанию, а мы ни в зуб ногой. Я сразу понимаю, что язык этот не для меня, вся надежда на то, что Руслан что-нибудь запомнит.
Закупив провиант и пиво, сидим в теньке у магазина, наслаждаемся жизнью. На перекресток выкатывает велосипедист, он кажется каким-то нелепым, но я не сразу понимаю, в чем заключается его нелепость. Парень подъезжает к нам, на ходу что-то тараторит на английском (приветствия, расспросы), оставляет вел и скрывается в магазинчике. Появляется с банкой пива и сразу сообщает, что Франция — гадкая страна, там у него украли компьютер и что-то еще. А вообще он едет из Европы в сторону Африки, сам он гражданин Южной Кореи, а в Европе работал волонтером. Парень проявляет чудеса дружелюбия и коммуникабельности. Говорит он очень много, а любая наша реплика сопровождается с его стороны наклоном корпуса вперед, расширенными азиатскими глазами на удивленном лице, глубоким вздохом, запрокидыванием головы назад и протяжным долгим выдохом: «А-а-а». Всем своим видом он словно бы говорит: «Так вот оно как оказывается, теперь-то мне все стало понятно». Ни разу в жизни не видел такого активного проявления эмпатио.
Выясняется, что до албанского города Шкодер наши маршруты совпадают. Решаем ехать вместе. В дороге я к нему приглядываюсь и начинаю понимать, в чем его нелепость заключается. Его багаж помещен в несколько бесформенных мешков, которые с помощью сложной системы веревок прикреплены к багажнику. Поверх багажа возвышается огромных размеров спальник. Сам владелец этого счастья путешествует с непокрытой головой, в резиновых тапочках и в пляжных шортах. При этом он что-то беззаботно напевает, покачивая головой в такт своей песни. Посмотришь со стороны — ни дать, ни взять — китайский крестьянин, едущий по своим крестьянским делам в ближайший город. Мы его сразу и прозвали Китайцем, хотя хорошо понимаем разницу между жителями Кореи и Китая.
Так, приглядываясь к нашему попутчику въехали в Албанию. На погранпосту наша компания никого не впечатлила, чиновник лишь поинтересовался у Китайца, из какой он Кореи, из Северной или из Южной. В Шкодере заехали в бюро туристической информации, Китаец выяснял особенности дороги на Косово, удивив меня своим бесстрашием. Получив исчерпывающую информацию, Китаец потащил нас в обменник, а затем в национальный албанский ресторан: «Надо же попробовать местной кухни!» В ресторане выяснилась еще одна интересная особенность нашего попутчика. Оказывается, он возит с собой фотоаппарат с огромным объективом и фотографирует преимущественно различные блюда перед их поглощением.
Китаец сообщил нам, что знает отличный хостел. Мы долго колесили по центру города, Китаец то и дело останавливался, уточняя что-то у прохожих. В конце концов, уже вечером привел-таки нас в нужное место (перед этим мы проехали мимо него раза четыре).
Поселили нас за очень смешные деньги втроем в одну комнату. Вместе с нами население хостела составляло пять человек. Два молодых немца смотрели телевизор в холе, Китаец очень оживился: новые слушатели, можно снова начать рассказ про Францию и все прочее. Я оставил Китайца ненадолго с немцами, быстренько смыл с себя пыль албанских дорог, а когда вернулся, Китаец прошептал мне: «Пойдем отдыхать все вместе, впятером хорошо повеселимся, немцы почти согласны». Он весь сиял, нетерпеливо ерзал, а спокойные немцы недоуменно переглядывались. Немцы вполголоса задавали мне стандартные вопросы, иногда боязливо оглядываясь на непоседу. Через открытое окно послышалось пение муллы. Китаец удиленно вскинул брови: «Это что такое?» Ему объяснили, мол мулла, это так у мусульман принято. Китаец ничего не понимает: «Какие такие мусульмане?» Ему терпеливо объясняют, что это одна из трех мировых религий, а я думаю: «И этот человек собрался в Косово! Как далеко он, интересно, уедет?» Когда Руслан вышел из душа, Китаец громко спросил: «Are you ready?» Один из немцев неожиданно ответил по-русски: «Всегда готов». Это был сюрприз для нас, парень родом из Восточной Германии, русский язык довелось изучать.
Пошли впятером болтаться по городу. Повеселились мы действительно знатно. В основном, все смеялись над Китайцем, но он добродушно игнорировал насмешки и, кажется, был очень горд оказаться в центре всеобщего внимания. Например, хватает он меня за рукав: «Там на улице продаются настоящие хот-доги, надо обязательно поесть». Я говорю, что сыт, а вот немцы хотели поесть, он к ним: «Там хот-доги!» Немцы: «Это что такое?» Китаец выглядит расстроенным: «Как, вы никогда это не пробовали? Пойдем, это вкусно». Мне показалось, что ребятам такая еда не очень понравилась. Они предложили зайти в кафе, Китаец оживился, приготовил свой огромный фотоаппарат.
Хозяин забегаловки свободно общался по-немецки, все расспрашивал наших друзей о жизни в Германии, а после того, как было выпито пиво и съедена жареная на углях рыба, вынес угощение: всем по стопке ракии за счет заведения. Китаец начал фотографировать стоящую перед ним стопку, а Руслан рассказал немцам, что этот товарищ щелкает все блюда, которые ему приходится пробовать. Немцев это сообщение очень развеселило. Один из них стал фантазировать, как Китаец раскладывает перед собой совершенноо одинаковые фото: «Это ракия хорватская, это черногорская, а это вот албанская!»
Немцы уехали на автобусе рано утром, даже попрощаться не получилось. С Китайцем наши дороги разошлись, мы покатили в сторону Подгорицы, а он — в Косово. Перед расставанием он попросил у меня... насос, подкачать колеса. Для меня так и осталось загадкой, как при такой безалаберности он проехал более тысячи километров по Европе и как он собирался преодолеть еще пару тысяч по менее комфортным странам. Наверное, его характеризует поговорка «язык до Киева доведет».